Психологический практикум

В книге Эриха Фромма «Человек для себя» выдвигается предположение, что человеческое существование балансирует на трёх китах — так называемых «экзистенциальных дихотомиях» – проблемах, коренящихся в особенностях бытия человека. Первая и самая значительная дихотомия – это проблема жизни и смерти. Из всех живых существ только человек осознает свою смертность; и если идея загробной жизни или реинкарнации кажутся ему неубедительными, человек вынужден искать какое-то веское оправдание своей жизни.

Пожалуй, не отыщется на свете человека, который бы не сталкивался лицом к лицу с подобными мыслями – с улыбкой или горечью, недоумением или полным отчаянием… Если мы должны умереть, если ничто не сохраняется, то какой смысл имеет хоть что-нибудь? Чтобы пролить свет на эту тему, мы по очереди рассмотрим все три парадоксальных проблемы человеческого существования и постараемся ответить на вечный человеческий вопрос: как обрести смысл жизни?

Культурный корень зла

Чрезмерное стремление к успеху, столь характерное для нашей культуры, берет свои корни в унижении, которому подвергаются дети, когда не отвечают родительскому идеалу. Часто им запрещают проявлять негативные эмоции и жёстко их порицают (либо высмеивают) — от праведного гнева до слёз обиды, страха или огорчения, — хотя они являются неотъемлемой частью психического здоровья человека. Эти чувства, как правило, подсознательно подавляются, впоследствии перерастая в постоянный источник вины и стыда, — фактический барьер для самопринятия. Человек теряет связь с самим собой и своими желаниями. Кроме того, он лишается спонтанности – непременного условия простого наслаждения жизнью. Всё, что ему остаётся – искать некий абстрактный смысл бытия, прочувствовать которое он больше не в состоянии.

Таким образом западное общество исторически приняло видение мира, в котором существует некий «пункт назначения» — результат, некая конечная точка всех стремлений человека. Ирландский поэт и драматург Уильям Батлер Йейтс сокрушался: «Когда я думаю обо всех книгах, которые прочел, о слышанных мудрых словах, о доставленных родителям тревогах, о собственных надеждах… вся жизнь кажется мне подготовкой к чему-то, что никогда не произойдёт». Но что должно последовать?

Убеждённость в том, что жизнь без достижения цели не полна, – не столько трагический экзистенциальный факт жизни, сколько западный миф, культурный артефакт. Ни одному великому мыслителю на всём протяжении истории так и не удалось удовлетворительно разрешить загадку смысла жизни. А может быть, все они выбрали не тот угол зрения? – К примеру, восточный мир не допускает мысли, что у жизни есть «пункт назначения», или что она представляет собой проблему, которая должна быть решена. Нет, жизнь – это тайна, которую нужно прожить и постигнуть. Жизнь не требует обоснования: это не покупка, которую нужно оценить и обдумать – это подарок, и его просто нужно принять.

Реакция на собственную смертность

На этот экзистенциальный вызов возможны два типа реакции: конструктивная и деструктивная. Конструктивная реакция приводит к повышению качества человеческой жизни, утверждению жизни во всех ее формах: в творчестве, в альтруизме, в любви ко всему живому и независимости. Иными словами, перед лицом смерти жизнь становится более важной и осмысленной, человек буквально «влюбляется» в жизнь.

Факт неизбежной смерти может также психически надломить человека, что проявится в деструктивном поведении – что неизбежно заканчивается развитием экзистенциальной психопатологии и жизненным кризисом. Ролло Мэй утверждает: «Мы боимся небытия и оттого комкаем наше бытие», намекая на беспорядочные сексуальные связи, злоупотребление алкоголем и психотропными веществами.

Деструктивный способ решения проблемы так же может выражается в пессимистическом восприятии жизни, фатализме, нигилизме, апатии, суицидальных мыслях. Альбер Камю придерживался мнения, что единственный серьезный философский вопрос состоит в том, продолжать ли жить, когда бессмысленность человеческой жизни полностью постигнута. Он утверждал: «Я видел, как много людей умирает потому, что жизнь для них больше не стоила того, чтобы жить. Из этого я делаю вывод, что вопрос о смысле жизни – самый насущный».

Душевный недуг миллионов

Конструктивные и деструктивные реакции на проблему смерти Эрих Фромм в свое время соответственно описал как экзистенциальные типы биофилии (стремления к жизни, так называемого «синдрома роста») и некрофилии (влечения к смерти, или «синдрому распада»). Последняя является одной из наиболее злокачественных форм экзистенциальной аномалии личности, и обладает рядом психологических особенностей, которые в наше время может обнаружить у себя каждый третий человек на планете.

Во-первых, некрофилы наслаждаются при виде тотального разрушения и сами часто являются агрессорами и уничтожителями разнообразных форм и проявлений жизни. Ничто так не услаждает их, как ощущение полной власти над кем-либо или над чем-либо. В связи с этим хотелось бы «передать привет» любителям фильмов про апокалипсис, внушительного списка агрессивных компьютерных игр, а так же религиозным фанатикам всех времён и народов. Но это уже совсем другая тема.

Во-вторых, они лишены эмпатии, эмоционально холодны, в общении с окружающими держатся на большой коммуникативной дистанции. Более того, они стремятся в максимальной степени упорядочить и регламентировать межличностные отношения, сделать их механическими. Они склонны деперсонализировать и дегуманизировать межличностные отношения, обращаясь с другими людьми как с вещами. Если партнер по общению перешагнет через установленные некрофилом нормы и порядки общения, то станет объектом мести. Для некрофила характерна установка на силовое разрешение противоречий, поэтому, заполучив в свои руки власть, он не скупится на репрессии и санкции, угнетающие других людей.

В-третьих, у некрофила гипертрофирована потребность в безопасности и самосохранении. Он плохо переносит угрозы своему существованию и старается обезопасить себя превентивными мерами нападения. Он презирает слабых людей, от которых не чувствует исходящей угрозы, и почитает сильных. В отношениях с ними он одержим любовью к педантично-принудительному порядку, который помогает ему контролировать свою тревогу.

И, наконец, некрофилы живут прошлым и никогда не ориентируются на будущее. Есть о чём задуматься, не так ли?

Edwin

Комментарии запрещены.